АНТИЧНЫЕ МИСТЕРИИ (ANCIENT MYSTERIES)

Различные мнения по поводу античных мистерий, получившие свое выражение
у ранних историков и мастеров спекуляции масонства и почему-то
считающиеся многими исторически обоснованными, на самом деле говорят,
что со стороны этих авторов не было предпринято ни малейших попыток
какого-то специального и глубокого исследования. По большей части они
полагаются на современных им писателей, которые проводили свои
изыскания, не задаваясь вопросом изучения мистерий в аспекте связи их с
масонством. Одну из излюбленных в этом смысле гипотез о назначении
мистерий мы находим у Фабера: «Они отражают падение души из
естественной чистоты в состояние тьмы, хаоса и невежества... Их
воздействие носит характер поучающий: посвященным указывается путь,
ведущий к обретению утерянного, возвращению из тьмы к свету, из мрачной
сферы ошибок — в великолепную ясность обретенного рая. Они призваны
даровать участникам великую способность отчетливого видения вещей,
освобождающую от вечного блуждания во мгле ошибок. Иначе говоря,
мистерии повествуют о великом и абсолютном возрождении всего мира в
целом и каждого индивидуума как части его».
Элевсин и Фивы. Понятно, что эта точка зрения скорее относится к мифу
об Эдеме и грехопадении, а в Элевсине и Фивах, конечно, о таком не
подозревали. Его вариантом был миф о предсуществова-нии как состоянии
души и падении, вследствие рождения, в юдоль человеческого страдания. В
таком виде, мне кажется, он отражает некую вечную истину, и именно этот
аспект, на мой взгляд, до сих пор недостаточно понят. Что до
остального, то мнение, подобное фаберовскому, было наиболее популярным
среди прочих интерпретаций по причине своей наибольшей убедительности.
В отношении конкретно самих действ и их аналогий с современными
обрядами посвящения, существует ряд работ, выясняющих масонскую природу
дионисийских, элевсинских и других греческих мистерий. В них отмечается
поразительное сходство, зачастую обнаруживаемое между формами культов
этих тайных обществ, наряду же с этим — единство их предмета и
масонского. Вывод обычно был таков: масонство и античные мистерии «есть
истечения из одного устья» или же вообще одна традиция, дожившая до
нашего времени. Мнения разделялись лишь на счет того, было ли масонское
братство просто поздним этапом эволюции мистерий или на самом деле
являлось их прототипом. Некоторые исследователи не принимали мнение,
что оно стоит лишь на вторичной позиции, то есть является лишь
производным от мистерий. Со своей стороны, они были уверены в том, что
масонство есть начальная система, на которой основывались все
последующие формы посвящения. Другими словами, масонство являлось тем
хранилищем, какое вмещало все известное человеку из того знания, той
науки, что, как обычно предполагается, была утеряна им, человеком, при
грехопадении. Масонская традиция существовала как традиция утраченного
совершенства, как свидетельство его актуальности в прошлом, как путь к
восстановлению и даже с самого начала как залог его окончательного и
несомненного возвращения. Некоторые из такого рода заявлений в наше
время звучат довольно странно — например, заявление Оливера: «Обряды
науки, ныне известной под именем масонства, существовали в допотопные
времена, будучи восприняты Ноем после потопа, исполнялись при
строительстве вавилонской башни, причем все необходимое, несомненно,
содержалось в самом этом сооружении, а после разрушения ее они
распространились по всем местам, хотя в уже ином, измененном виде,
подвергнувшемся нововведениям священников культа кабиров, в конце
концов превратившись в ту форму, чьи зримые очертания мы видим в
мистериях всех языческих народов, и которые представляют собой лишь
отдельные остатки одной истинной системы, когда-то давшей жизнь им
всем». Я полагаю, что это было написано искренне убежденным человеком;
я полагаю, что именно такова и была атмосфера масонского безмыслия
начала XIX столетия. В наши дни уже не так важно, какой точки зрения мы
придерживаемся по данному вопросу, — вместе со всеми своими фантазиями
и измышлениями, символическое начало которым положил Андерсон,
исторические претензии некоторых масонских
систем уже стали для всех серьезных исследователей притчей во языцех.
Знаки и символы. Если говорить о дальнейших спорных пунктах в
сочинениях ранних писателей масонства нужно отметить, что все мистерии
считались по существу идентичными. То есть они характеризовались единым
методом и задачей и непременно являлись по сути своей духовными.
Несмотря на разнообразие в названиях и в практической части ритуала, в
той части вопроса, в какой он касается коренного принципа, не может
быть никаких сомнений в правоте этого убеждения — по-иному не могло и
быть, если все они стремились к одному. Для обозначения того, что
называлось перерождением, рождением заново, одинаковые способы
использовались всеми, и, насколько мы знаем, все скрывали свою
особенную обрядность под завесой секретности. У всех из них были в ходу
сходные манеры передачи нравоучения, воплощенного в аллегориях,
символах и притчах. Все отказывались от письменного запечатления своего
ритуала. Все говорили о бессмертии души и о будущем воздаянии. Все
учения аналогичным образом пользовались для демонстрации собственной
сущности насыщенными символикой церемониями посвящения. Вслед за всеми
перечисленными схожими деталями утверждалось — на этот раз уже против
всякого здравого смысла, — что, несмотря на разнообразие названий в
различных странах и на наличие множества основателей, в своей чистоте
они все руководствовались одним ритуалом и что, в то время как
письменные источники говорили о различиях между мистериями орфическими
и фракийскими, мистериями Иси-ды и кабиров, вакхическими и
элевсинскими, Адониса, Митры, Венеры, Вулкана, Осириса и другими, —
«читателю следует понимать, что этим говорится об одном ряде священных
церемоний, об одном и том же посвящении и откровении. И то, что
справедливо для одной из них, правильно и по отношению ко всем
остальным». Можно было бы привести цитаты из классических источников,
однако они послужили бы скорее свидетельством аналогии, но не
идентичности или единообразия. Стра-бон пишет, что куретические оргии,
праздновавшиеся в память о мистическом рождении Юпитера, были сходны с
оргиями, посвященными Вакху, Церере и фригийской Ки-беле, орфические
поэмы сравнивают обряды Вакха с обрядами Цереры, Венеры, Реи и Исиды,
Еври-пид связывает оргии Кибелы в том виде, в каком они существовали в
Малой Азии, с греческими мистериями бромийского Дионисия и критскими
обрядами корибантов.
Заблуждения энтузиазма. Двигаясь дальше, мы получим возможность
сравнить содержание и значение названных аналогий между разными
мистериями. Но мы и теперь можем утверждать, что мистерии Библа не одно
и то же, что мистерии Элевсина, — и географически, и по сути. Я упомяну
еще и о других нелепых примерах отождествления Осириса с Христом,
греческой и римской мифологии с алхимической криптономи-ей, а элевсиний
со всей совершенной совокупностью мистериального принципа. Целью же
данного короткого рассмотрения является обзор всех точек зрения,
связанных с не оправдавшей себя позицией масонства по отношению к
античным мистериям, а не попытка привлечь к этой позиции еще больше
внимания.
Источники. Бессмысленно было бы приводить все множество источников по
данному вопросу. Для уяснения того, каким образом представлялись
мистерии в интересующий нас период, смотри: Faber G. S. The Origin of
Pagan Idolatry. 3 vols. London, 1816; Idem. Dissertation on the
Mysteries of the Kabiri. Несмотря на то что Оливер именно на него
опирался, сам он считал масонство ничтожным остатком языческого
церемониала. Что касается самого преп. Джорджа Оливера, вполне
достаточно обратиться к его сочинениям: Oliver George. History of
Initiation. London, 1841. Также его произведениями являются «The
Antiquities of Freemasonry» и «The Star in the East».

Масонская энциклопедия