ПЕРВАЯ И ТРЕТЬЯ СТЕПЕНИ (FIRST AND THIRD DEGREES)

Предполагаемой целью степени Вступившего Ученика является строительство
кандидата при помощи масонских наставлений и его собственных усилий как
дома или храма славной и совершенной жизни. Это напоминает нам о цели
одной из степеней за пределами Цеха — объединить своих членов как
камней живых в духовном здании, собравшихся, чтобы дать место
пребывания Господу. Между этой символической постройкой и легендой о
Храме Соломона так мало сходства, что они редко упоминаются вместе.
Символизм Первой степени весьма прост и понятен: он к тому же до
известной степени индивидуалистичен в моральном плане. Символизм же
степени Мастера сложен и не сразу ясен: более того, он включает в себя
универсальный миф. Я считаю, что Третья степень первоначально не
принадлежала к числу остальных, но была привнесена впоследствии. Тем
более что попытка их действительного сплочения в общем-то никогда не
предпринималась, хотя они и следуют друг за другом по образу некоторой
рабочей последовательности операций, например, когда Почтенный Мастер
наставляет кандидата перед драматической частью степени или сразу после
вознесения.
Число цеховых степеней. Ясно, что из этой их естественной позиции в
ритуале могут следовать два предположения, которых придерживаются —
всерьез или нет — многие серьезные исследователи, такие, например, как
Гулд. Суть их сводится к утверждению, что символическое масонство, как,
впрочем, и оперативное, первоначально состояло из одной или двух
степеней. Предположение это имеет важное значение, так как в каком-то
смысле бессознательно представляет мнение, выраженное мной выше. Если
мы рассмотрим его, то увидим, что речь не идет о том, что степень
Вступившего Ученика или Подмастерья в том виде, в каком мы их знаем,
старше, чем степень Мастера. Подразумевается, что в начале существовала
примитивная форма принятия в Братство и, что маловероятно, продвижения
в его иерархии, которая уже имела ряд сходных черт с современным их
вариантом. Конечно, это не более чем гипотеза, и она включает в себя ту
— одну из самых спорных — посылку, что спекулятивное искусство
существовало еще до XVIII столетия. С другой стороны, не вызывает
никаких сомнений тот факт, что в «оперативные» времена и ученики,и
рабочие, или подмастерья, приносили клятвы верности и неразглашения
профессиональных тайн. Возможно также, хотя доказательств этому нет,
что в ритуале в то время присутствовали даже самые начатки
нравоучительных наставлений, например, по поводу рабочих инструментов,
которые сопровождались сообщением того, что получило название
масонского слова или пароля, каковой факт — относящийся к началу XVII
века и упоминающийся не раз на этих страницах — является самым ранним
из зафиксированных в документах Цеха указаний на существование
официальной или корпоративной тайн. Далее я попытаюсь доказать, что
совершенная непригодность старых фантастических гипотез практически
вынуждает нас к выводу о весьма позднем появлении степени Мастера.
Создатели цеховых степеней. Более того, я считаю, что происхождение
всего цехового масонства в том виде, в каком оно нам известно,
относится к одному и тому же периоду, что оно представляет собой
творение людей, способных к возведению каких бы то ни было материальных
построек в той же самой мере, что и пишущий эти строки, но тем не менее
не было бы преувеличением сказать, что будучи членами масонских лож и
хорошо зная процедуры как принятия в Братство, так и, возможно,
прохождения в степень Подмастерья, они привнесли эти знания в свою
символическую версию Первой и Второй цеховых степеней. Я сказал, что
они принадлежали к тем или иным ложам, но это были такие же члены лож,
как Ашмол, полковник Мейнуоринг (Main-waring), сэр Роберт Морей (Могеу)
и им подобные: никто из них не мог управляться с мотыгой, класть
кирпичи или штукатурить стены. В какой-то мере их можно
противопоставить образу аллегорического Мастера-строителя, «умеющего
делать изделия из золота и из серебра, из меди, из железа, из камней и
из дерев» (2-я книга Пара-липоменон, гл. 2, ст. 14. — Прим.
переводчика). Их квалификация была иной природы: они отличались умением
«отыскать
любой замысел» за завесой традиционного иносказания или символического
изображения. Я глубоко верю в то, что на самом деле речь может идти
лишь об одном человеке, но важнее всего то, что он или они подарили нам
символическое масонство, новый луч света, новое таинство, достигшее
таких вершин, о коих не могли мечтать ни гильдии, ни компании,
притязающие, правда, на свою незапамятную историю и на свое прямое
происхождение от оперативного каменщицкого искусства.
Третья степень. Я поставил в заглавие этой статьи Первую и Третью
степени, потому что вторая сама по себе ничего из себя не представляет
и не ведет никуда: ни к таинствам природы и науки, ни к степени
Мастера, ни естественным путем, ни при помощи каких бы то ни было
ухищрений. Символическое значение и внутренний смысл Третьей степени
ставит ее особняком, ибо те, что предшествуют ей, сотворены по образу и
подобию процедур оперативного масонства. Третья степень являет собой
непосредственное отражение античных мистерий и связывает себя на
поверхности с легендой об архетипическом герое архитектуры, как те
связывали себя с легендами о богах и богинях, однако опять же подобно
мистериям, ритуал Третьей степени содержит некое весьма существенное
знание, которое и сообщается кандидату. Якхос был разорван на части
вакхантами, скорбь поселилась в природе и в сердцах преклоняющихся
перед ним. Когда же он восстал от смерти, природа радовалась вместе с
ними. Персефона попала в преисподнюю, однако олимпийские боги
возвратили ее к свету дня. Цеховой масон переживает метафорическую
смерть, но возвращается к жизни
благодаря ясной Утренней Звезде, восход Которой приносит мир, спасение
и «свет тем, кто пребывает во тьме и покрыт тенью смерти». Многим из
тех, кто участвовал в мистериях, воскресение Як-хоса ничего не говорило
о победе жизни над смертью, сошествие и возвращение Персефоны для
большинства посвященных могло и не символизировать — чему учит нас
греческий мистицизм — истории души: ее преджизненного существования, ее
вхождения в материю и, наконец, после множества инкарнаций, ее
последнего освобождения. Именно таковым был смысл мистерий для Платона
и целой плеяды его последователей. Также и для нас: большинство
Мастеров-масонов выносят из того, что им посчастливилось пережить, лишь
доступный их разуму урок: опыт мужественного принятия смерти и пока еще
неотчетливое понимание существования жизни после смерти. Тот, кто
отдаленно может быть уподоблен Платону и неоплатоникам, выносит другой
урок. Тот же, кто испил из источников мудрости и узрел другой, высший
свет греческой философии, способен постичь таинство цеховых степеней по
невыразимой мере таинства Христа и получить личный опыт,
предназначенный для тех, кто готов следовать за Ним — при постоянном
внутреннем присутствии Его мистической ипостаси.
Сумма христианской теософии. Я уже высказывался по этому вопросу,
который столь непроницаем для любого света, принадлежащего земному
царству, но раскрыт полностью сиянию Мистического Града и Вечного
Царства. Исчерпать его вряд ли когда-то удастся, но для того, кто
следует за тайным светом и видит с его помощью конечную цель, есть
возможность постичь внутри себя самого Рождение, Жизнь, Смерть и
Воскресение Христа. Также и любой Мастер-масон может понять историю
Мастера-строителя. Более подходящее сравнение трудно себе представить,
и не имеет значения, что малое объясняется при помощи великого, не
имеет значения, входило ли это в намерения создателей церемоний
символического масонства в том виде, в каком они нам известны. Истинное
понимание всегда высшее понимание. Поэтому, если то, что дается мне в
масонстве, видится мне в таком свете и видение мое отлично от видений
других братьев, мое положение можно сравнить с положением Платона и
других входящих в священную интеллектуальную иерархию, видевших иначе,
чем Аристофан и Лукиан.
Мистическая смерть. Вместе с некоторыми — хотя и не по тем же причинам
— я разделяю чувство некоторой недостаточности в отношении того опыта,
который имеет место в масонстве, однако в нем присутствуют зачатки
иного опыта, просвечивает иная цель. Именно этот скрытый
смысл и ставит таинство цехового масонства в один ряд с другими
мистериями, которые, откинув завесы символизма, по-своему проповедуют
(насколько позволяет это естественный язык) открытую истину
действительности, тот способ, с помощью которого человеческая душа в
чистоте своей сливается с вечной жизнью. Об этом нам говорил Плотин,
главный представитель греческой теософии. Свидетели этому были и на
Востоке: золотая цепь свидетелей христианства берет свое начало с
апостолов, проповедовавших язычникам, и заканчивается нашими днями. И,
учитывая, что этот способ связан со священной тайной мистической
смерти, с упокоением души в сне материальной жизни, ближайшей аналогией
ему будет символическая смерть масона. Символ не может сам рассказать о
своем смысле — лишь священнодействие, в которое он включен, способно на
это, тем более если оно касается священного как такового.
Определение духовного масонства. Именно с этой точки зрения я определил
спекулятивное масонство как иероглифический образ воссоединения души с
Богом. И я готов повторить его, поскольку именно так толкую теософский
смысл утверждения, содержащегося в «Вопросах перед прохождением», — что
масонство есть прекрасная система нравственности, скрытая за
аллегориями и проясняемая символами. Первое утверждение вовсе не
противоречит второму: просто это второе, будучи общепринятым, настолько
очевидно истинно, что немногие из тех, кто постоянно его повторяют,
понимают его глубинный смысл. Они говорят о нравственности на
элементарном уровне, как если бы она сводилась лишь к общественно
приемлемому поведению. Все это только первый шаг на пути к науке,
которую мистик Томас Воган определил однажды как «и древнюю, и вечную».
Слово избранным. Поскольку даже приблизительное уразумение всей полноты
смысла этого учения остается недоступным многим, я говорю здесь для
немногих избранных или готовых к тому, чтобы быть избранными, членов
Братства. Однако я не собираюсь отказывать тем, кто понимает пока лишь
букву символа — как бы стоя в притворе Духовного Храма — в благодати,
ибо они также способны узреть свет символического, который может
привести их к посвящению в великие цели самой жизни. Поэтому пусть те,
кому не по душе эти слова, вновь возьмут в руки «совершенные церемонии»
трех степеней и прочтут их в свете всего вышесказанного — начиная с
самого призыва к открытию ложи, когда все встают, чтобы принять
символическое участие в церемонии, до окончания Третьей степени, когда
она «закрывается по чину», обозначая конец таинству. Тогда они начнут
понимать смысл того, что подразумевается в «Вопросах перед вознесением»
под сокровенными таинствами природы и науки, постигнут они и значение
Дома, утвержденного с силой, чтобы стоять твердо отныне и во веки
веков.

Масонская энциклопедия