ЮНИУС, ИОГАНН (1573? -1628) (Junius, Johanes)

Бургомистр немецкого города Бамберга Иоганнес Юниус вместе с другими
знатными горожанами пал жертвой одного из самых ужасных судилищ над
ведьмами за всю историю инквизиции. За несколько десятилетий с начала
XVII века и приблизительно до 1630 года были обвинены в КОЛДОВСТВЕ и
после жестоких пыток казнены сотни жителей Бамберга. Ни один
бургомистр, правивший в то время, не сумел избежать гибели. Процесс над
Юниусом примечателен только невероятным количеством испытаний, выпавших
на долю этого человека. Юниусу было пятьдесят пять лет, когда церковные
власти во главе с главным викарным епископом Фридрихом Форнером и
кардиналом Бамберга Готтфридом Иоганном Георгом II Фуксом фон
Дорнхаймом предъявили ему обвинение в колдовстве. Против Юниуса дали
показания многие жители города, в том числе вице-канцлер Бамберга
доктор Георг Адам Гаан. 28 июня 1626 года Юниуса подвергли допросу без
применения пытки. Громогласно объявив о своей полной невиновности, он
начисто отмел все обвинения в том, что он якобы предался дьяволу,
назвав их наветами врагов. Понимая, что этими словами бросает вызов
могущественной инквизиции, Юниус заявил, что нет на свете человека,
который осмелился бы утверждать, что видел его на ведьмовском шабаше. В
ответ судьи со зловещей улыбкой приказали привести Гаана и Хопффенса
Эльсса. Глядя Юниусу в глаза, они подтвердили, что не раз видели, как
он занимался колдовством. Гаан поклялся, что около двух лет назад Юниус
устроил шабаш в зале городской ратуши. Случайно попавший туда Гаан пил
и ел вместе с Юниусом в окружении множества других людей. Второй
свидетель, Хопффенс Эльсс, показал, что видел, как Юниус танцевал с
ведьмами на горе Гаупсмоор и поносил всяческими ругательствами святое
имя Господне. На яростные протесты Юниуса судья ответил, что его
"сообщники" уже во всем сознались. Подсудимому дали время обдумать свое
положение. Всего против Юниуса дали показания шесть свидетелей, среди
которых был сын Гаана. Два дня спустя Юниусу было предложено признать
свою вину, но он отказался. Тогда судьи решили подвергнуть его пытке.
Для начала ему раздробили тисками большие пальцы на руках, однако Юниус
по-прежнему отвергал обвинения в том, что он отрекся от Господа и
продал душу дьяволу. Инквизиторы пришли к выводу, что тиски,
по-видимому, не причиняют подсудимому чересчур сильной боли, посчитав
это еще одним свидетельством того, что ему помогает сам Сатана. Ноги
подсудимого заковали в "испанский сапог", раздавив ему обе ступни. Тем
не менее Юниус продолжал настаивать на своей невиновности. Это еще
больше убедило судей в том, что он не чувствует боли. Несчастного
раздели донага и обрили голову, чтобы отыскать ВЕДЬМИ-НУ ОТМЕТИНУ (по
тогдашним представлениям, если такую метку проколоть три раза, ведьма
не чувствует боли (см. УКОЛЫ)). У Юниуса обнаружили голубоватое родимое
пятно, своей формой напоминавшее лист клевера, которое и приняли за
искомую метку. Вслед за тем Юниуса подвергли испытанию на дыбе. (Во
время этой пытки руки жертвы связывают за спиной веревкой, пропущенной
через ворот под потолком, затем жертву поднимают как можно выше,
выворачивая плечевые суставы, и с маху бросают на каменный пол.)
Несмотря на ужасную боль, Юниус все так же клялся в своей невиновности.
5 июля инквизиция снова потребовала от него чистосердечного раскаяния.
Измученный страданиями, Юниус, наконец, сдался. Он сочинил историю,
которая, как он надеялся, должна была удовлетворить его палачей. По его
словам, сношения его с дьяволом начались в 1624 году. В тот год у него
была неудачная судебная тяжба, обошедшаяся ему в 600 флоринов. Как-то
раз он сидел в саду и размышлял о своих делах, когда к нему подошла
женщина, обликом похожая на торговку зеленью, и стала расспрашивать,
почему он грустит. Юниус отвечал, что он вовсе не грустен, однако
женщина не отставала, начала заводить непристойные речи, потом вдруг
обернулась козлом и проблеяла: "Теперь ты видишь, с кем имеешь дело. Ты
будешь принадлежать мне, или же я немедленно сверну тебе шею". Юниус
смертельно перепугался и не мог двинуться с места. Козел между тем
схватил его за горло и приказал отречься от Господа. "Боже упаси!" — в
ужасе воскликнул Юниус. Козел тут же исчез, однако вскоре опять
появился. На этот раз он был в окружении сонма колдунов и ведьм,
которые принялись всячески угрожать Юниусу, требуя, чтобы он сейчас же
проклял Господа. Не выдержав, тот уступил. "Я отвергаю Господа Бога
своего со всеми ангелами его. Отныне повинуюсь лишь дьяволу — единому
господину моему", — произнес он слова клятвы. Юниус был крещен черным
крещением и получил сатанинское имя Крикс, получив в любовницы дух
ведьмы по имени Виксен. Колдуны и ведьмы, среди которых он признал
многих жителей Бамберга, принялись его поздравлять. Ему даровали
золотой дукат, но спустя несколько дней монета превратилась в простой
черепок. Время от времени к нему должна была являться большая черная
собака и нести его по воздуху на шабаш. Ведьма же Виксен обещала
снабжать его деньгами. Этот рассказ показался инквизиторам недостаточно
полным, и они решили снова дать подсудимому время на размышление. 7
июля ему предложили продолжить свои "признания". Юниус подробно описал
шабаш ведьм, затем рассказал, как Виксен попыталась подбить его на
убийство собственных детей. Она вручила ему серый порошок, который он
должен был подсыпать младшему сыну, однако Юниусу не хватило духу на
подобное злодеяние, и вместо сына он отравил его лошадь. После этого
Виксен приказала ему убить свою дочь, а когда Юниус отказался, жестоко
поколотила его. Юниус также утверждал, что приблизительно за неделю до
ареста к нему явился дьявол в обличье козла и предупредил о предстоящем
суде. Страшный гость посоветовал ему не беспокоиться, так как, по его
словам, Юниуса почти сразу же отпустят на волю. Однако одного только
самооговора суду было недостаточно. Юниуса потащили по улицам Бамберга,
требуя указать тех, кого он встречал на ведьмовских шабашах. Он
попробовал было запираться, однако снова попал в руки палача, после
чего начал называть своих мнимых сообщников по сатанинскому братству.
Процесс над Юниусом завершился лишь в конце июля. Истерзанного пытками
и надломленного духом бургомистра приговорили к прилюдному сожжению на
костре. Тот же приговор получили все, чьи имена он назвал во время
истязаний, в том числе Гаана и других, кто перед этим уличал его в
поклонении дьяволу. В тюрьме Юниус написал письмо своей дочери Веронике
и затем тайком передал его на волю. Измятые листы покрывает дрожащий,
едва разборчивый почерк, однако само по себе достойно восхищения то,
что после стольких истязаний и унижений этот мужественный человек нашел
в себе силы описать свои мытарства искалеченной пытками рукой. Послание
Юниуса по сей день остается одним из наиболее вопиющих обличений той
мрачной поры европейской истории, которую принято называть "охотой на
ведьм". Вот отрывки из этого письма: "Тысячью поцелуев покрываю твой
лоб, милое мое дитя, любимая дочь Вероника. По доносу попал я в
застенок, без вины принял я злую муку, опозоренный сойду я в могилу.
Тому, кто попал сюда, уже нет пути назад, и всякий, кто назван
чародеем, должен в том сознаться, и да смилуется над ним Господь, если
вздумает он упорствовать. Ты должна знать, любезная моя дочь, как
случилось, что я столь чудовищно оговорил себя... Явился палач, связал
мне руки и — Боже милосердный, не оставь меня! — сжал тисками оба моих
больших пальца с такой силой, что кровь брызнула во все стороны из-под
моих ногтей и четыре недели после того я не мог пошевелить своими
руками без криков боли, и сейчас пишу это письмо, с трудом удерживаясь
от стона... Когда они обрили меня и, связав мне руки за спиной, в
первый раз подняли на дыбу, я решил, что настал конец света и душа моя
вот-вот отделится от тела. Восемь раз палач вздергивал меня под потолок
и восемь раз бросал оземь, и страданиям моим не было конца... Когда
палач отнес, наконец, мое истерзанное тело обратно в темницу, он
обратился ко мне с такой речью: "Господин, именем спасителя нашего
Иисуса заклинаю вас признаться хоть в чем-нибудь, пусть даже вы этого
не совершали. Пожалейте себя, ибо вам не вынести завтрашней пытки, а
коли даже вы сумеете выстоять, все равно вам не спастись, пусть вы даже
благородного рождения, ибо вас будут пытать до тех самых пор, пока вы
не назовете себя чародеем..." И тогда последние силы оставили меня, и я
умолял дать мне день на размышление и прислать священника для беседы. В
священнике мне было отказано, однако мне позволили некоторое время
подумать... И пришло мне в голову, что, быть может, стоит выдумать
некую богомерзкую историю, дабы умилостивить мучителей... И взвесив
все, я понял, что нет для меня иного выхода... Так родилось на свет
признание, которое ты, дитя мое, прочтешь ниже и в котором нет ни слова
правды. Не суди строго несчастного отца своего, ибо дух мой был смятен
и не имел я твердости долее принимать муку и поношение... Потом судья
потребовал назвать тех, кого я встретил [на шабаше], но я ответил, что
не узнал их. "Ты, видно, соскучился по палачу, старый мошенник!
Признавайся, был ли там канцлер?" Я сказал, что был. "Еще кто?" Я
отвечал, что больше никого не запомнил. Тогда он приказал стражникам:
"Тащите этого негодяя в город и проведите по всем улицам, начиная от
рынка..." И на каждой улице меня терзали вопросом, не узнал ли я кого,
но, даже если бы я мог, я не сказал бы ни слова. И тогда они снова
привели меня к палачу и приказали ему раздеть меня и обрить наголо, а
потом подвесить на дыбу... Тогда судья стал допытываться, какие
преступления совершены мною. Я ничего не отвечал... "Тяните голубчика
вверх, да повыше!" И тогда я стал рассказывать, будто бы мне приказали
убить своего сына, но вместо этого я отравил его коня. Однако судье
этого было мало... Теперь ты знаешь, дитя мое, как так случилось, что
твой бедный отец оказался у самого края могилы. Все мои признания —
ложь от начала и до конца, да простит за нее меня Господь. Только
жестокая пытка да угроза новых, еще более ужасных испытаний принудили
меня дать мои показания... Наказываю тебе, дитя мое, хранить это письмо
в строжайшей тайне, ибо если кто посторонний прознает о нем, то
тюремщикам не сносить своих голов, а меня ожидает новая пытка — столь
опасно его содержание... Обе мои руки изувечены, и, чтобы написать это
письмо, мне потребовался не один день. Состояние мое достойно
жалости... Прощай, милая моя дочь, коей не суждено мне больше увидеть
на этом свете. Твой злосчастный отец Иоганнес Юниус. 24 июня 1628
года". На полях Юниус сделал приписку:
"Дорогое дитя, шесть свидетелей показали против меня... И все ложно,
уступив принуждению, как они признались мне перед казнью, умоляя
Господним именем простить им их малодушие... Никто из них никогда не
слышат обо мне ничего дурного. Пытки сломили их волю точно так же, как
сломили мою..."
См. также БАМБЕРГСКИЕ ВЕДЬМЫ.

Энциклопедия Ведьм и Колдовства